Лети как ветер, падай как дождь, поднимайся как трава || Спаси и сохрани
Большо-о-ой отчёт от лица Эйприл де Нуар Венсан приехал неделю назад. Он был слаб и замкнут, но с Робином и со мной разговорился. Поначалу я держалась в стороне, но потом попробовала рассказать сказку, и нашла в лице гостя внимательного слушателя, серьезно относящегося к моим историям. Это покорило меня. Я стала чувствовать себя свободней рядом с ним. Я даже улыбалась ему, а он улыбался мне, и, словно в ответ, моё сердце вздрагивало от какого волнующего чувства.
Венсан приехал ради женитьбы на Арабелле, но она сторонилась его, а он не имел желания настаивать. Иногда я ловила на себе его взгляд, и в нём было что-то незнакомое, обращённое ко мне. Я не заметила, как сама начала заглядывать ему в глаза, ища чего-то. Я доверяла ему так, как доверяла разве что брату. Я не знаю, как так получилось, но мой мир вдруг изменился.
А в доме творилось чёрт знает что (прости Господи). Кошка с крыльями, ранившая Кристиана и Белую ведьму (это было так ужасно! Она была вся в крови!), потеря чувствительности у родных (тепло, холод, слух…), Патрик оказался отмечен смертельной меткой некого Оракула (и где они его только нашли?), приступы ярости у Венсана (он даже не помнил, что с ним было в этот момент), ссоры Робина с отцом… У меня было чувство, что от тревоги за брата у меня вот-вот остановится сердце. Это было невыносимо, я хотела уйти, но не могла – вдруг брату потребуется моя поддержка. Отец, ты не прав, отрицая тепло и любовь, их значение в человеческой жизни. Как же ты не прав!
Мне казалось, что наше проклятье стало сильнее, и вот-вот обрушится на нас, если ничего не сделать. А если как-то снять его, что будет со старшими, теми, кто свой век уже прожил? Я не готова была их потерять.
Ища поддержки, я смотрела на портрет матери. Как же Робин похож на неё… Если бы она была рядом, мне бы не было так одиноко, она бы защищала нас с Робином, она бы обнимала нас тёплыми руками, улыбалась бы нам и слушала бы наши рассказы, она бы звала меня Элли, и волновалась, когда слишком долго пропадаю в лесу… Отец подошёл незаметно. Он кивнул на портрет:
- Ты скучаешь по ней? – его голос был на удивление участливый.
Я смутилась:
- Да. Я… - я не помню, что ещё говорила, помню только, что слова были не те, что нужно, я не смогла выразить то, что так хотела донести до отца.
Было ещё кое-что, что меня встревожило – Робин познакомил меня с Беном, учеником Белой ведьмы (а в этом сомневаться не приходилось – он легко показал нам путь к её дому), и он Бенни не был. Встреть я Бенни, его бы ожидали неприятные вопросы. Но где его найдёшь, если он появляется раз в полгода?
Судьба же имела на нас свои планы. Я уже собиралась ложиться, когда вдруг почувствовала необоримую сонливость прямо посреди коридора…
Было темно, но горели свечи, Бенни стоял прямо передо мной. Он с такой радостью обнял меня, что все вопросы и возмущения застряли в горле, и я ощутив ту же радость от встречи, обняла его в ответ. Я даже не обратила внимания, где мы находимся: я не помнила, как мы попали в это незнакомое мне место возле пропасти, и я тем более не помнила, чтобы на землях де Нуаров была пропасть.
Когда первая радость схлынула, я вновь посуровела и взяла себя в руки.
Уперев руки в бока, я грозно спросила:
- Кто ты? Я встретила настоящего ученика Белой ведьмы. Кто ты?
Бенни что-то бессмысленно бормотал и извинялся, держа меня за руку и усаживая рядом со свечами:
- Я не хотел тебе врать… Когда мы встретились, я был ещё маленьким… Ты так понравилась мне… Если сможешь, прости…
Я прервала его:
- Сначала ответь, а потом извиняйся.
- Понимаешь… я Бенжамин…
Имя мне ничего не сказало.
- И?
- Мерриуэзер.
Я на время потеряла дар речи. Я в красках представляла, что отец сделает с Бенни, если поймает его, и что он сделает со мной, узнав, что я дружу с юношей уже восемь лет. Картинки получались слишком яркими, и я в смятении даже вырвала руку, которую Бенни сжимал, стараясь смягчить своё признание. Я слабо представляла, как общаться с ним дальше, когда между нами вдруг появилась стена из вековой вражды и взаимной ненависти родов, которой ничего не стоило раздавить нас, разорвать в клочья. Бенни говорил что-то утешительное, и звук его голоса подействовал на меня отрезвляюще. Поэтому, когда к моим ногам прилетела бумага с прямым указанием моего происхождения, я лишь криво ухмыльнулась. Я протянула Бенни лист, на котором было написано: «Оберон де Нуар», от этого имени тянулась стрелка к «Эйприл де Нуар».
- Я тоже лгала тебя. Я… вот.
Бенни взглянул на лист, и смял его.
- Да какая разница?!
Я глубоко вздохнула и, взяв юношу за руку, улыбнулась ему. Он порывисто обнял меня, и я тоже сжала его в объятьях.
Теперь, зная, кто есть кто, мы обменялись новостями. Бенни рассказал про человека, задранного мантикорой, про разбившееся зеркало, про потерянный ключ Дэмиана Мерриуэзера, отца Бенни. В свою очередь я рассказала, что мантикора лютует и у нас, хотя никого пока не убила, что у нас появилась новая грань проклятья – потеря чувствительности, что мою тётю обвиняют в заговоре… на этом моменте я распалилась. Я не верила, что тетя в чём-то виновата. Та же Миранда выглядела куда подозрительнее. Тетя жила с отцом уже очень и очень долго, и никогда не вызывала подозрений, а мачеха приехала всего три месяца назад – и понеслось. И вообще – не верю я в заговоры!
Успокоившись, я похвасталась новой книгой сказок, Бенни сказал, что тоже нашёл одну. Начав рассказывать их друг другу, мы поняли, что сказка почти одна и та же, хоть герои и детали отличаются. Мы с азартом начали пересказывать друг другу куски и искать сходства и отличия. Время пролетело незаметно.
В какой-то момент над пропастью появилась сияющая дорожка, но я не обратила на неё большого внимания – нам с Бенни ещё о многом хотелось поболтать. Например, в разговоре мы выяснили, что, по его мнению, это не он пропадал, стоило лишь отвести глаза, а я.
Когда неведомые силы поняли, что мы можем проболтать всю ночь, свет свечей погас, и я очнулась в своей кровати. Оказалось, что я крепко уснула, и ко мне даже вызывали врача. Я начала подозревать, что с Бенни я наяву ещё ни разу не встречалась. Это было исправимо – мы договорились встретиться на следующий день в лесу.
Робин был рядом, и я не отказала себе в удовольствии рассказать ему о Бенни и делах Мерриуэзеров. В середине разговора пришёл Венсан. Я рассказала и ему, удивившись, что так доверяю этому человеку. А потом мы ещё долго болтали о сказках, перемывая косточки Принцессам, Принцам, Гоблинам, Рыцарям, Ведьмам, феям, драконам, единорогам и львам. Уснули мы незадолго до рассвета, и я засыпала счастливой.
На следующий день мы с Бенни действительно встретились – его привёл Бен, который мог свободно ходить по землям Мерриуэзеров, не старея. Наконец-то Робин увидел, что мой воображаемый друг не такой уж и воображаемый. Вместе мы обсудили проклятье семейств, я выяснила, что из Мерриуэзеров осталось всего пять человек. Этопоразило меня – и это наши ужасные враги? Женщины и дети? Да один хороший налёт, будь он возможен, не оставит от них и следа.
Бенни принёс свои загадки с картой звёздного неба. Когда же мы поняли, что ничего не поняли, я предложила свою загадку: я заметила, что в нашем замке на картинах с единорогами изображены реальные места в нашем лесу, и я точно знала, где одно из них. Чтобы попасть туда, надо было пройти мимо земель Мерриуэзеров. Рядом с границей кто-то был. Заметив это, я с двумя Бенами понеслись в сторону спорного холма и дальше, пробежав мимо человека в маске. Нас не преследовали, и я привела парней к руинам, показав где именно на картине стоял единорог. Мы поискали вокруг, и Бен нашёл красивый белый камушек, вдруг обернувшийся бутылочкой. В бутылочке зелёного стекла стоял маленький единорожек. Очарованная зрелищем и отвлечённая разговорами, я не заметила, как в движении преодолела границу земель Мерриуэзеров. Лишь почувствовав быстрое старение, я развернулась и побежала в сторону спорного холма. Это был первый раз, когда я покинула лес де Нуаров, и впечатление оказалось не лучшим. Я убрала бутылочку с единорогом в сумку и перевела дыхание. Когда Бены прибежали вслед за мной, я уже могла сказать, что со мной всё в порядке. Более того, я вспомнила ещё пару мест, где должен был быть единорог. Одно из них было как раз здесь, у холма. И вновь камень нашёл Бен. Когда именно он нашёл третий камень на поросшем густой травой полянке, я уже не удивлялась. Бен не захотел отдавать бутылочки с единорогами, и мне показалось это честным, хоть я и хотела бы, чтобы они были у меня. Я подавила в себе жадность.
Бенни по делам отлучился домой, а я собралась показать Бену картины в замке, ведь отец разрешил ему входить в дом. И всё же, когда отец заметил Бена, он разозлился. К счастью, всё обошлось – отец просто выгнал ученика ведьмы. Я пошла за Беном. У замка мы встретили мистера Рамиля, который рассказал любопытнейшую историю о том, как прямо на его глазах с картины пропал единорог. Я не помнила точно, что это за картина, но я была почти уверена, что единорог с картины сейчас либо у Бена, либо у меня в сумочке. Подошли Венсан, Робин и святой отец. Их тоже заинтересовала история доктора. Последними подошли отец и Миранда.
Оказалось, что человеком в маске, который видел нас в лесу, была моя мачеха. Более того, она узнала в Бенни Бенжамина Мерриуэзера. Я довольно натурально изобразила удивление, думая о том, откуда она знает в лицо Мерриуэзеров, если даже я их не знаю, а ведь я, в отличие от неё живу здесь не три месяца, а всю жизнь. Отец потребовал объяснений, и я сказала, что этого мальчика зовут Бенни и он говорил, что он из деревни. Никогда раньше я так не радовалась, что никто из взрослых меня не слушает, иначе бы они вспомнили, как я говорила, что Бенни – ученик Белой ведьмы. Мне возразили, что для крестьянина юноша одет слишком богато. Я пожала плечами – я ещё ни разу не видела крестьянина и даже не представляю, что значит богато, а что – бедно. Меня отчитывали, я возражала, ведь тема была для меня слишком важной: верность, дружба, любовь. Я боялась говорить и не могла молчать.
Я встала против отца, я спорила с ним, пожалуй, первый раз в жизни. Я взяла на себя грех – я солгала отцу, тоже в первый раз в жизни. Я понимала, что он видит мою ложь, и всё равно повторяла раз за разом – да, я приведу его, когда в следующий раз встречу его, да, я не ослушаюсь Вас, отец, да… Венсан в особо трудный момент приобнял меня, дав понять – я не одна, и снова отошёл. Это дало мне сил. Я едва выдержала разговор, и стоило ему завершиться, убежала к себе в комнату, не в силах идти достойно и степенно. В комнате я повалилась на кровать, тупо уставившись в стену. Казалось, что небо только рухнуло, придавив меня. Вина жгла меня. Решения было правильным, но отчаянным. Хотелось плакать, но слёзы высохли уже давно, очень давно. Де Нуары не плачут.
Вскоре меня пришёл проведать Венсан. У меня не было сил отвечать на его вопросы, не было сил даже перевести на него взгляд.
Тогда он обнял меня: положил руку мне на плечо, на спину, чуть накрыл своим телом. Странная, но приятная дрожь пробежала по телу, словно тысячи маленьких иголочек впились в тело, заставляя сладко и тревожно напрячься. Я не понимала этого ощущения, но оно вернуло меня к реальности. Венсан утешал меня, больше ничего не спрашивая. И я ответила:
- Я в первый раз солгала отцу. Я не выдам Бенни.
- Я знаю.
И мир перестал кружится и штормить. Хоть на сердце и оставалась болезненная тяжесть, оно успокоилось.
Я приложила силы, улыбнулась и села:
- Хочешь, я покажу тебе что-то прекрасное?
- Да.
И тогда я достала из сумочки бутылочку с маленьким единорогом. Венсан увидел его первым после Бенов, с которыми я его и искала. На лице мужчины я увидела восхищение и радость. Мне становилось легче, когда он так улыбался, на сердце теплело.
Того, что случилось дальше, я не ожидала. Отец вызвал меня и Венсана к себе в комнату и показал ещё одну картину с единорогом, которую я раньше не видела. И попросил меня его найти. Место было знакомым. Не раздумывая, я согласилась. Мне хотелось хоть как-то искупить вину перед отцом. На месте я раскидала листья и даже местами подковырнула подозрительные кочки земли, обыскав каждый сантиметр, но так ничего и не нашла. Даже Корбен, которого я случайно встретила, не смог найти того, чего не заметила я.
Возвращаясь в замок, я встретилась с отцом и Венсаном. Мне пришлось признать свою неудачу. Они не успели отойти далеко, как я почувствовала непреодолимую сонливость…
Я даже не успела осмотреть место, где оказалась, когда меня охватила слабость, появилось головокружение, и скрутила резкая боль в животе. Я рухнула на пол. Бенни суетился вокруг, спрашивая, что я знаю о ядах. Я слышала об одном, что убивает, если его принять дважды, но о противоядии я ничего не знала. Боль усилилась, почти лишая меня возможности говорить. У Бенни оказалось два бокала: в одном – яд, в другом – противоядие. Он наугад выбрал один из них.
- Ты мне доверяешь?
Я собралась с силами:
- Ради тебя я солгала отцу…
Не знаю, понял ли он, что я только что выразила предельную степень доверия… Бенни поднёс к моим губам бокал, и я отпила несколько глотков. Свет померк…
Я рванулась вперёд, словно из омута, и резко села, с трудом переводя дыхание, хватаясь за горло и живот. Я не понимала, на каком я свете. Прямо напротив меня сидел отец, я лежала на кровати в его комнате. Он справился о моём здоровье, что было для меня неожиданно. Мне чудилось, что я вижу в нём тревогу о себе, заботу, а он видел в моих глазах удивление… Я прислушалась к себе – никаких признаков яда я не ощущала, поэтому я сказала, что я в порядке. Отец спросил, что случилось. Я описала ему свой сон, выкинув из рассказа любое упоминание о Бенни. Кажется, тревога в отце несколько улеглась. От его взгляда, от мягких интонациях в его голосе у меня болезненно замирало сердце. Таким отца я ещё не видела.
…И тем большим ударом стала для меня новость, что именно отец выбирает того, чья жизнь будет отдана за новое рождение. Мама… Почему?! Отец, почему?!..
На обеде в честь совершеннолетия близнецов дядя Габриэл признался в своих грехах и рассказал о льве и единорогах. Так мы узнали, что всего пленённых единорогов было шестеро. Трое у нас с Беном, двоих дядя отдал отцу, и ещё один – исчез куда-то. Я надеялась, что его забрал Бен – он говорил, что нашёл обрыв, на котором стоял один из единорогов, но потом оказалось, что это не так.
Арабелла с Патриком просили отдать единорога Белой ведьме. Не то, чтобы я считала её злой, но я не знала, что она хочет делать с единорогом. Может ей тоже нужен рог. Или кровь. Или она собирает коллекцию, как дядя. Отдавать единорога вслепую я не собиралась. К тому же мы с близнецами всегда держались особняком по отношению друг к другу. Я не доверяла им. А после случая с Оракулом, я стала относится к ним ещё и с подозрением и опаской. Мне не нравились их суетливость, недобро блестящие глаза, явная паранойя. И мне совсем не нравилось, что они пытаются взять спасение долины в свои руки – они даже со своими бедами справиться не могли. В разговорах же, в которых чаще брала инициативу Арабелла, она была слишком эмоциональна для меня, слишком напирала, а порой даже становилась истерична. Меня это раздражало. Впрочем, она меня в принципе раздражала, как невеста Венсана... И тем не менее, я согласилась поговорить с Белой Ведьмой.
От неё я узнала, что если у единорога забрать рог – он умрёт. Я так надеялась, что рог спасёт взрослых от гибели после снятия проклятья, но смерть единорога… Одного из тех чудес, которых я не видела, но вера в которые поддерживала во мне жизнь… Я не знала, что думать.
В процессе разговора раздались шуршащие звуки из-за двери и послышался мяв мантикоры. Колдунья достала какой-то предмет, собираясь защищаться. Предмет оказалась рогом. Так я узнала, что единороги были ко мне много ближе, чем я могла мечтать. Я глядела на Белую ведьму восторженными и влюблёнными глазами. Бутылочку я отдала без вопросов.
Так получалось, что я тянулась к Венсану, я хотела помогать ему, быть рядом. Эти желания глубоко проросли в сердце. Но когда я видела его флиртующим с тетёй или говорящего с Арабеллой о любви на повышенных тонах, мне становилось больно. Я злилась на него, на этих женщин, на себя, я бежала от него. Поодаль от него я успокаивалась, и ко мне возвращалось желание видеть его. Я не понимала себя. Кто этот человек для меня? Почему меня тянет к нему? Отчего он так важен? Как он заставляет сладко замирать моё сердце и как вызывает во мне бессильную злость? Почему в ряде тёмных фигур в первую очередь я ищу его, стараясь встать ближе? Даже Бенни не вызывал во мне подобных чувств. С ним было весело, он был устремлён вперёд и давал силы мне, а рядом с Венсаном я чувствовала себя защищённой, мне было тепло даже на холодном ветру – он согревал мне сердце.
И когда я узнала, что мужчина собирается уехать этим вечером, я испытала ноющую тоску, заставившую меня в сердцах ударить в стену кулаком. Боль немного отвлекла меня.
Я не знаю, чем занимался Бенни всё это время, но он попался в лапы мантикоре. Сейчас его жизнь была уже вне опасности, и всё равно я не могла увидеть его – к Мерриуэзером мне дороги не было, а просить, чтобы он вышел из поместья ради моей прихоти – слишком жестоко, раны могли открыться. Я сильно беспокоилась за него, и всё же мой разум был полон и других мыслей: проклятье, грозящее гибелью всем нам, пленные единороги, потеря чувствительности, слуха, зрения у родных, кровожадная мантикора, ссоры Робина с отцом, пропажа Бена… Кроме прочего меня волновали и непонятные чувства к Венсану. Я догадывалась, как их назвать, но не осмеливалась признаться себе даже мысленно – да и что я могла об этом знать?
Всё свалилось в огромный грязный ком, я устала, мне было тяжело и страшно. Я знала, чего хочу, и скорый отъезд Венсана помог мне решиться. Я отозвала его для разговора, и он, ничего не спрашивая, пошёл за мной.
Сказать то, что я хотела, оказалось сложнее, чем я думала, я была смущена. Но если не сейчас, то, скорее всего, никогда. Я де Нуар, я не отступлю. Преодолев смущение и оборвав поток взволнованных и бесполезных слов, я прямо взглянула в глаза мужчине и попросила:
- Пожалуйста, обними меня.
Не удивляясь, не медля и не торопясь, он нежно заключил меня в объятья. Прижимаясь к нему, я жадно впитывала его близость, тепло, мелко дрожа всем телом. Постепенно напряжение ушло, и дрожь успокоилась. Я стояла, наслаждаясь теплом, покоем и защищенностью. Эти чувства накрывали меня с головой, обволакивали меня, заполняли меня как тёплая вода. Они были глубоки и безграничны.
Не разрывая объятий, мы сели на кровать. Венсан мягко спросил:
- Что случилось?
Я перечислила. Последние слова дались наиболее тяжело из-за вновь нахлынувшего смущения:
-… а ещё я испытываю к тебе какие-то странные чувства.
- Это доверие. Ты просто доверяешь мне.
Я не спорила и не соглашалась, просто прижималась к нему. Без сомнения, я доверяла ему. Но это чувство я прекрасно знала: я доверяла и Робину, и Бенни. А то, что я чувствовала к Венсану было мне незнакомо, оно было прекрасно, хоть и болезненно временами. Я сняла перчатки, чтобы ощутить его прикосновение не только через ткань, но и кожей.
И тут Венсан заговорил, тихо, но страстно и убеждённо. Он говорил, что я очень нравлюсь ему, что я красива, что он любит мои сказки, но есть причины, которые не позволят ему быть рядом со мной, что он принесёт мне гораздо больше боли, чем радости… Я не знала, о чём он говорит, а на вопрос он не ответил, лишь подтвердил моё предположение о том, что на нём действительно что-то вроде проклятья.
Я ни в чём не разубеждала его, я просто знала, что буду рядом, пока это возможно.
Понимая, что это мой последний шанс, я, с трудом преодолев смущение, попросила:
- Поцелуй меня.
Взгляд мужчины был печальным и понимающим. Венсан склонился ко мне. Мой первый поцелуй был нежным, осторожным и кратким. Я была искренне благодарна за него.
За эти минуты мужчина дал мне больше, чем я получила за годы и годы.
Меня тревожило, хоть это и не могло заглушить тихого счастья, то, что возможно я сейчас предаю Бенни, но я не могла относится к нему иначе, чем к лучшему другу. В наших с ним объятьях были радость встречи и отголосок связующих нас совместных приключений и секретов, но в них не было ничего от таинства, произошедшего сейчас между мной и Венсаном. Медленно, очень медленно я привыкала к мысли, что знаю теперь, что означает любовь. Любовь, от которой, как я теперь понимала, я буду мучаться, когда Венсан уедет, любовь, из-за которой я вряд ли когда-нибудь смогу его забыть. Я смирялась, но в сердце то и дело вспыхивал огонёк из желаний и упрямства, который лишь становился сильнее со временем. Ведь я понимала, что буду жалеть о том, что так просто отпустила его, не попытавшись справиться с посланным мне испытанием.
Сейчас же, когда наши объятья разомкнулись, я чуть печально, но искренне улыбнулась:
- Я прикрою тебе спину, друг мой.
Венсан кивнул, принимая. А я внезапно осознала, что у меня посветлело на душе, и даже дышать стало легче. Сковывающее напряжение, страх ушли, и даже усталость отступила.
Утешенная и обновлённая, я с новыми силами приступила к борьбе за будущее близких и всей долины. И, кажется, я поняла, что Робин имел ввиду, говоря про «уставшую и довольную». Интересно только, откуда он взял это выражение?..
Я думала, что теперь Венсан будет держать меня на расстоянии, но нет. Об был также близок ко мне, как и раньше, а может даже ближе. И, когда он, уставший, измученный своими непонятными приступами, которые не мог объяснить, попросил обнять его, я не колебалась. Чуть удивилась, да, но я была рада поделиться с ним тем теплом, которым он щедро напоил меня ранее. Мне нравилось быть так близко к нему.
Но, похоже, это была последняя моя удача. Дела и обстоятельства разлучали нас. Я запуталась в том, что должна делать и что происходит, и потому бесцельно бродила по замку и лесу, сначала пытаясь присоединиться к чужим поискам, но вскоре понимая, что моя помощь никому не нужна. Я чувствовала себя также одиноко, как до появления Венсана.
В моей прогулке мне составил компанию отец Мур. Я с горечью призналась ему, что по лесу я просто гуляю, поскольку опять чувствую себя ненужной. Мои шатания бесцельны. И с ожесточением добавила:
- Самое обидное, что это чистая правда.
Святой отец понимающе и сочувственно улыбался мне.
Порой я пересекалась с Венсаном, но он был неизменно занят. Часто я видела его в компании Кристиана, и тихо уходила, злясь на себя, что ревную к мужской дружбе и чужим тайнам, в которые моё воспитание и внутреннее чувство такта требовали не вмешиваться.
В какой-то момент, благодаря появлению Венсана, сплотившему семью или хотя бы её часть, мне даже начало казаться, что я могу общаться со старшим братом свободно, что его не раздражает моё присутствие, и что я, возможно, даже что-то значу для него, но иллюзии были развеяны. Когда я узнала, что Кристиан прозрел, мне хотелось радостно обнять его, поздравить, но холодный взгляд незнакомых глаз не дал даже приблизиться. Я хотела узнать, как он сумел излечиться, но он не захотел говорить. Похоже, что обретение зрения стало для него не радостью, а очередным испытанием. Подавленная холодом, сквозившим в его словах, я отступила, осознав, что не так уж много изменилось в нашей долине. Просто мне всё стало казаться лучше, чем есть.
Так мне казалось, что отец изменился к лучшему. Когда он проявил обо мне заботу во второй раз, я была больше обрадована, чем удивлена. В смятении чувств я выполнила его приказ беспрекословно – осталась дома, когда все пошли на охоту на мантикору.
Однако для меня оказалась шоком новость, что отец заключил договор с Хозяином Холма. Я не знаю, что он получил за эту сделку, но в обмен он отдавал Хозяину души де Нуаров. Это не укладывалось в голове, я не могла этого осознать. Я больше не знала, как относится к отцу. Неужели ужасы, что рассказывают о нём, правда? Кто же он такой на самом деле? Что я знаю о нём? Почему он никогда ничего не рассказывает? Я бы поверила его слову…
Не менее мучительной стала просьба отца убить единорога. Это было настолько против моей природы, что я отказалась раньше, чем поняла, что не могу этого сделать. То, что девственница может усыпить единорога – миф, а я даже стрелять не умею… Как я справлюсь с огромным зверем, против которого даже чёрный лев, хранитель рода, не каждый раз выходит победителем? Таким образом я потеряла шанс выполнить просьбу Каллисто – принести ей бутылочки с единорогами. Мне было страшно даже появляться ей на глаза… Но разве отец не отказался от идеи забрать рог у единорога? В чём правда? Как я могу верить миражу – отцовской заботе? Несмотря на то, что я желаю этого всем сердцем… Оберон де Нуар оставался собой.
Последний странный сон приснился мне около полуночи. Я ожидала его, поскольку Робин недавно уснул у меня на глазах. Более того – он исчез у нас из рук, когда мы с тётей относили его в замок.
Я очнулась в полукруге свечей. Единственное место, куда я могла шагнуть, не задев их – к незнакомому мужчине и зеркалу за его спиной. Рядом, но за кругом огня некто в плаще, закрывающем лицо, надёжно удерживал Бенни.
Мужчина заговорил:
- Я Рольв. Мне нужна твоя помощь. Только ты можешь мне помочь.
- Ты хочешь спасти долину?
- Да. Ты готова на всё ради этого?
Я ответила с удивившей меня саму твёрдостью:
- Да.
- Возьми этот меч и разбей зеркало.
Я взялась за рукоять. Зеркало было старым и мутным, свет от свечей – неверным. Я видела в зеркале лишь своё отражение. Что ж, если я – жертва, что спасёт долину, я готова. Я занесла меч.
- Элли, нет!!!
Моя рука застыла на миг, но я тут же завершила удар. Зеркало звякнуло, и я потеряла сознание.
И я, и Бенни пришли в сознание на спорном холме. Рядом стояла смешанная толпа из де Нуаров, Мэрриуэзеров и совсем посторонних людей, среди которых я узнавала, например, Хосе Абрантеса, которого я стерегла в то время, когда у меня пропал слух. Бедняга. Мне никто не мог помешать рассказывать ему всё, что придёт в голову, и даже читать стихи, будто мошеннику было мало похода к мантикоре и пыток… Толпа собиралась идти в очередной поход на мантикору.
Я почти сразу увидела тётю Катарину. С Робином тоже всё оказалось в порядке. Подошёл Венсан. Между ним и Бенни произошла короткая и яростная перепалка, камнем преткновения которой стал вопрос: кто именно должен от меня отойти. Я оказалась зажата меж двух огней, намеренно не давая им сойтись. Недоразумение вышло страшным, и в то же время неожиданно приятным лично для меня. Выбирая меж двух мужчин, я невольно пыталась защитить Бенни – у парня даже не было оружия, он был беззащитен, а Венсан мог спокойно пустить противнику пулю в лоб, если я уйду с линии огня. С счастью, они быстро разобрались и успокоились.
Мы, четверо сновидцев: Я, Бенни, Робин и Рианна встретились неподалеку от земель Мерриуэзеров. В разговоре выяснилось, что Рианна в зеркале видела меня, а Бенни видел в моём зеркале Рианну. Как, как я могла нас перепутать?!.. У Мерриуэзеров нашли меч, с надписью на клинке: Единство. Благородство. Милосердие. Значит, всё это было испытаниями, и если я ударила по Рианне, значит, я не прошла третьего испытания. Если… если из-за моей глупости погибнет долина, то любая кара покажется мне малой.
Наша компания разделилась. Мы с Робином отправились в Львиный, остальные – к Белой ведьме. Я не могла успокоится. Если бы я прислушалась к Бенни!.. Проклятая гордыня, я думала, что он пытается защитить меня, а не предостеречь от ошибки более ужасной. Какая же я дура!
Робин успокаивал меня, как мог, но это не помогало. В конце-концов он заявил, что Рольв - злодей и обманщик. Это подлило масла в огонь – значит, я, кроме всего прочего, помогла врагу погубить долину. Не в силах сидеть на месте я побежала к домику Белой ведьмы – попросить прощения хотя бы у Бенни, что я не слушала его. Он не обвинял меня.
Наша компания вновь воссоединилась на нашем с Робином и Венсаном этаже Львиного замке. Венсан привёл туда же Хелену, жену Дэмиана. Эта женщина, продавшая душу, могла вызывать мёртвых. Она собиралась призвать Рольва, чтобы мы могла задать интересующие нас вопросы, а я могла признаться в своих заблуждениях.
В комнате набралось три де Нуара – я, Робин и Венсан, три Мерриуэзера – Хелена, Бенжамин и Джонатан, и ещё три сторонних человека – Корбен, Эдуард, брат Рианны, и она сама, если, конечно, Рианну, потомка Виолетты, можно было назвать посторонней. Стоило кому-то постучать в дверь, как все прятались кто куда: Лайны – на подоконник, оба Бена – под кровать, Джонатан – в шкаф. Вскоре они натренировались так, что пятеро посторонних растворялись в бедно обставленной комнате за считанные секунды. Наблюдая за летающей кроватью, под которой прятались Бенни и Бен, я отчётливо поняла, что Бенжамин – замечательный друг, но замуж я выйду за кого-нибудь другого. Если вообще выйду – моё сердце было уже занято, выбрав из всех вариантов самый невозможный, хотя я так и не знала – почему он невозможен.
В преддверии вызова Рольва меня трясло. Я не могла не думать о своей ошибке. Если она окажется роковой… Видя моё состояние, Венсан положил ладонь мне на плечо. Лёгкого прикосновения и взгляда хватило, чтобы отчаяние немного отступило. Он без труда, непринуждённо сделал то, чего не смогли самые близкие мне люди.
Рольв пришёл. Он сообщил нам, что нужно сделать для спасения долины – собрать ожерелье. Я призналась ему в своей ошибке, в том, что в зеркале я увидела себя… Он спокойно сказал, что знает. По его словам выходило, что мы провалили одно испытание из трёх. Сердце сжалось. Моя вина… Рольв добавил: второе. Оказывается, мальчики должны были отпить из бокала прежде чем поить нас с Рианной – так бы они проявили своё благородство. Рольв также сказал, что всё можно исправить. Мы, четверо, можем спасти долину.
Закончив разговор с духами, мы принялись за поиски. Они и весь этот безумный длинный день настолько утомили меня, что если бы не долг, я упала бы, и крепко уснула без всякого волшебства. Даже в лесу я задрёмывала, стоило лишь остановиться, или, более того, присесть на корточки.
Потому я даже не смогла эмоционально отреагировать на просьбу тёти к Венсану спасти её детей от проклятья Оракула. Венсан повышал голос, утверждая, что это скорее всего убьёт его. Я не понимала этого – если гибель Оракула разрушают проклятья, значит, ему ничего не грозит – чтобы Оракул не наложил на него, это закончится со смертью Оракула. И всё же я верила, что у Венсана есть причины так говорить.
Убийство Оракуло прошло неудачно – не знаю, что пошло не так, но Оракул, вспыхнув и рассыпавшись, почти сразу появился в другом месте и коснулся Катарины. Она потеряла сознание. Рискуя попасть под проклятье, я подхватила тётю под руку и стала отступать назад. К несчастью, моё лицо закрыл её плащ и я не могла посмотреть, куда именно я отступаю. Земля встретила меня неожиданно. К счастью, Оракул уже исчез и я могла спокойно отойти от падения. Патрик с Арабеллой помогли мне подняться и донести тётю до врача.
Поиск жемчужин постепенно продвигался. Минут за двадцать до открытия холма были найдены обладатели четырёх из пяти жемчужин. Мы зацепились за циферблат в кладовке Львиного. У Мэрриуэзером решение этой головоломки открыло вход в потайную комнату. Может там мы найдём подсказку? Большую часть циферблата нашли тут же, в кладовке, и мы решили обыскать её заново, в поисках завалившегося кусочка. Робин, решив, что раз всё равно конец света, он вполне может считаться хозяином в Львином, хоть напоследок, и пригласил всех в кладовку. Эдвард и Бен ловко повскрывали все замки отмычками. Я невольно отметила, что в дом в мирное время их пускать точно нельзя. Несмотря на наши усилия, искомого в кладовке не оказалось. А снаружи уже слышались шаги…
Их было не меньше, чем нас, и их возглавлял отец. Оберон хотел прострелить дверь, но Венсан удержал его от этого шага, сказав, что в кладовке Робин. Робину не оставалось ничего, кроме как ответить на зов отца. Брат на ходу придумал байку, что он здесь с девушкой и они голые. Рианна поддержала ложь стонами, однако отец нам не поверил. В попытке вышибить дверь её разнесли на куски. Глазам собравшихся предстали я, Робин, два Бена и Рианна с братом. Я стояла позади всех и ситуация казалась мне смешной, несмотря на отцовский гнев. Возможно, у меня начиналось нервное расстройство.
Перебивая отца, Арабелла, яростная и безумная обвинила нас в том, что мы втихую завершили работу, которую они делали весь день, и что мы собирались забрать то, что нам не принадлежит. Я опешила. Мы все делали одно и то же – пытались спасти долину, так откуда же такие нападки?! С какой цепи она сорвалась? Они с Патриком сообщали нам всё? Да я вторую половину дня видела их лишь мельком, да и то, на меня либо не обращали внимания, либо чего-то требовали, либо обвиняли. Я была возмущена.
Обвинения отца были более разумны – какого дьявола мы привели Мерриуэзеров в кладовку?! И всё же, учитывая, что всё было обыскано до нас, я не понимала, в чём беда. И всё же отец всерьёз собирался убить Корбена и Эдварда, чтобы хоть как-то наказать виновных, остальных Венсан убедил его не трогать – мы были нужны для снятия проклятья.
Робин соображал лучше нас всех. До того, как началось смертоубийство, он вспомнил о крысах. Мысль оказалась необыкновенно дельная. Не прошло и нескольких минут, как последняя часть паззла была найдена. Потайная комната открылась, и в первые секунды поиска я нашла шкатулку-розу, в которой была последняя жемчужина. Её забрала, почти отобрала у меня Арабелла.
Все собрались у источника. Нашлось ожерелье, все бусины были в сборе, но Хозяина Холма древний артефакт не удовлетворил – в ожерелье не было силы, её растратили люди на мелочные желания. Только мы с Рианной, преемницы силы Виолетты, могли вернуть ему былое могущество, отдав свою магию. Мы переглянулись в недоумении. Магию? Это звучало так хорошо, что я не пожелала её отдавать. Время поджимало – на рассвете долина должна была обезлюдить. Да что стоила магия, о которой я даже не знала, по сравнению с жизнями близких?! Я первая положила руку на ожерелье и произнесла слова отречения. Ничего не произошло. Тогда мы с Рианной взяли друг друга за руки и накрыли ожерелье ладонями:
- Я, Рианна, отдаю свою магию в обмен нас снятия проклятья с долины Мунакр!
Я вторила её словам.
Жемчужины, до того красные и бессильные, побелели, наполняясь магией. Арабелла отдала ожерелье Хозяину Холма. Вдруг в ноздри ударили запахи старого замка. Взрослые стояли как ни в чём не бывало, однако все де Нуары поняли – проклятье снято.
А Хозяина Холма уже интересовало иное. Он обвинил Венсана во лжи, в том, что он зло, скрывающееся по чужой личиной. Венсана окружили близнецы и отец, отрезая ему пути к отступлению. Его облили водой истины, но ничего не произошло. Я протолкалась ближе, чтобы в случае опасности хотя бы сбить прицел отца, если тот надумает стрелять, а то и совершить что-то более безумное. Однако в доме де Нуаров Венсану верили больше, чем Хозяину Холма. Я с облегчением перевела дыхание.
Завтрашний день наступит для всех.
Уточняю - Бенни - это Бенжамин Мерриуэзер (так он назывался Элли (Эйприл) восемь лет знакомства), а Бен - Корбен Даллас, ученик Белой ведьмы.
Венсан приехал ради женитьбы на Арабелле, но она сторонилась его, а он не имел желания настаивать. Иногда я ловила на себе его взгляд, и в нём было что-то незнакомое, обращённое ко мне. Я не заметила, как сама начала заглядывать ему в глаза, ища чего-то. Я доверяла ему так, как доверяла разве что брату. Я не знаю, как так получилось, но мой мир вдруг изменился.
А в доме творилось чёрт знает что (прости Господи). Кошка с крыльями, ранившая Кристиана и Белую ведьму (это было так ужасно! Она была вся в крови!), потеря чувствительности у родных (тепло, холод, слух…), Патрик оказался отмечен смертельной меткой некого Оракула (и где они его только нашли?), приступы ярости у Венсана (он даже не помнил, что с ним было в этот момент), ссоры Робина с отцом… У меня было чувство, что от тревоги за брата у меня вот-вот остановится сердце. Это было невыносимо, я хотела уйти, но не могла – вдруг брату потребуется моя поддержка. Отец, ты не прав, отрицая тепло и любовь, их значение в человеческой жизни. Как же ты не прав!
Мне казалось, что наше проклятье стало сильнее, и вот-вот обрушится на нас, если ничего не сделать. А если как-то снять его, что будет со старшими, теми, кто свой век уже прожил? Я не готова была их потерять.
Ища поддержки, я смотрела на портрет матери. Как же Робин похож на неё… Если бы она была рядом, мне бы не было так одиноко, она бы защищала нас с Робином, она бы обнимала нас тёплыми руками, улыбалась бы нам и слушала бы наши рассказы, она бы звала меня Элли, и волновалась, когда слишком долго пропадаю в лесу… Отец подошёл незаметно. Он кивнул на портрет:
- Ты скучаешь по ней? – его голос был на удивление участливый.
Я смутилась:
- Да. Я… - я не помню, что ещё говорила, помню только, что слова были не те, что нужно, я не смогла выразить то, что так хотела донести до отца.
Было ещё кое-что, что меня встревожило – Робин познакомил меня с Беном, учеником Белой ведьмы (а в этом сомневаться не приходилось – он легко показал нам путь к её дому), и он Бенни не был. Встреть я Бенни, его бы ожидали неприятные вопросы. Но где его найдёшь, если он появляется раз в полгода?
Судьба же имела на нас свои планы. Я уже собиралась ложиться, когда вдруг почувствовала необоримую сонливость прямо посреди коридора…
Было темно, но горели свечи, Бенни стоял прямо передо мной. Он с такой радостью обнял меня, что все вопросы и возмущения застряли в горле, и я ощутив ту же радость от встречи, обняла его в ответ. Я даже не обратила внимания, где мы находимся: я не помнила, как мы попали в это незнакомое мне место возле пропасти, и я тем более не помнила, чтобы на землях де Нуаров была пропасть.
Когда первая радость схлынула, я вновь посуровела и взяла себя в руки.
Уперев руки в бока, я грозно спросила:
- Кто ты? Я встретила настоящего ученика Белой ведьмы. Кто ты?
Бенни что-то бессмысленно бормотал и извинялся, держа меня за руку и усаживая рядом со свечами:
- Я не хотел тебе врать… Когда мы встретились, я был ещё маленьким… Ты так понравилась мне… Если сможешь, прости…
Я прервала его:
- Сначала ответь, а потом извиняйся.
- Понимаешь… я Бенжамин…
Имя мне ничего не сказало.
- И?
- Мерриуэзер.
Я на время потеряла дар речи. Я в красках представляла, что отец сделает с Бенни, если поймает его, и что он сделает со мной, узнав, что я дружу с юношей уже восемь лет. Картинки получались слишком яркими, и я в смятении даже вырвала руку, которую Бенни сжимал, стараясь смягчить своё признание. Я слабо представляла, как общаться с ним дальше, когда между нами вдруг появилась стена из вековой вражды и взаимной ненависти родов, которой ничего не стоило раздавить нас, разорвать в клочья. Бенни говорил что-то утешительное, и звук его голоса подействовал на меня отрезвляюще. Поэтому, когда к моим ногам прилетела бумага с прямым указанием моего происхождения, я лишь криво ухмыльнулась. Я протянула Бенни лист, на котором было написано: «Оберон де Нуар», от этого имени тянулась стрелка к «Эйприл де Нуар».
- Я тоже лгала тебя. Я… вот.
Бенни взглянул на лист, и смял его.
- Да какая разница?!
Я глубоко вздохнула и, взяв юношу за руку, улыбнулась ему. Он порывисто обнял меня, и я тоже сжала его в объятьях.
Теперь, зная, кто есть кто, мы обменялись новостями. Бенни рассказал про человека, задранного мантикорой, про разбившееся зеркало, про потерянный ключ Дэмиана Мерриуэзера, отца Бенни. В свою очередь я рассказала, что мантикора лютует и у нас, хотя никого пока не убила, что у нас появилась новая грань проклятья – потеря чувствительности, что мою тётю обвиняют в заговоре… на этом моменте я распалилась. Я не верила, что тетя в чём-то виновата. Та же Миранда выглядела куда подозрительнее. Тетя жила с отцом уже очень и очень долго, и никогда не вызывала подозрений, а мачеха приехала всего три месяца назад – и понеслось. И вообще – не верю я в заговоры!
Успокоившись, я похвасталась новой книгой сказок, Бенни сказал, что тоже нашёл одну. Начав рассказывать их друг другу, мы поняли, что сказка почти одна и та же, хоть герои и детали отличаются. Мы с азартом начали пересказывать друг другу куски и искать сходства и отличия. Время пролетело незаметно.
В какой-то момент над пропастью появилась сияющая дорожка, но я не обратила на неё большого внимания – нам с Бенни ещё о многом хотелось поболтать. Например, в разговоре мы выяснили, что, по его мнению, это не он пропадал, стоило лишь отвести глаза, а я.
Когда неведомые силы поняли, что мы можем проболтать всю ночь, свет свечей погас, и я очнулась в своей кровати. Оказалось, что я крепко уснула, и ко мне даже вызывали врача. Я начала подозревать, что с Бенни я наяву ещё ни разу не встречалась. Это было исправимо – мы договорились встретиться на следующий день в лесу.
Робин был рядом, и я не отказала себе в удовольствии рассказать ему о Бенни и делах Мерриуэзеров. В середине разговора пришёл Венсан. Я рассказала и ему, удивившись, что так доверяю этому человеку. А потом мы ещё долго болтали о сказках, перемывая косточки Принцессам, Принцам, Гоблинам, Рыцарям, Ведьмам, феям, драконам, единорогам и львам. Уснули мы незадолго до рассвета, и я засыпала счастливой.
На следующий день мы с Бенни действительно встретились – его привёл Бен, который мог свободно ходить по землям Мерриуэзеров, не старея. Наконец-то Робин увидел, что мой воображаемый друг не такой уж и воображаемый. Вместе мы обсудили проклятье семейств, я выяснила, что из Мерриуэзеров осталось всего пять человек. Этопоразило меня – и это наши ужасные враги? Женщины и дети? Да один хороший налёт, будь он возможен, не оставит от них и следа.
Бенни принёс свои загадки с картой звёздного неба. Когда же мы поняли, что ничего не поняли, я предложила свою загадку: я заметила, что в нашем замке на картинах с единорогами изображены реальные места в нашем лесу, и я точно знала, где одно из них. Чтобы попасть туда, надо было пройти мимо земель Мерриуэзеров. Рядом с границей кто-то был. Заметив это, я с двумя Бенами понеслись в сторону спорного холма и дальше, пробежав мимо человека в маске. Нас не преследовали, и я привела парней к руинам, показав где именно на картине стоял единорог. Мы поискали вокруг, и Бен нашёл красивый белый камушек, вдруг обернувшийся бутылочкой. В бутылочке зелёного стекла стоял маленький единорожек. Очарованная зрелищем и отвлечённая разговорами, я не заметила, как в движении преодолела границу земель Мерриуэзеров. Лишь почувствовав быстрое старение, я развернулась и побежала в сторону спорного холма. Это был первый раз, когда я покинула лес де Нуаров, и впечатление оказалось не лучшим. Я убрала бутылочку с единорогом в сумку и перевела дыхание. Когда Бены прибежали вслед за мной, я уже могла сказать, что со мной всё в порядке. Более того, я вспомнила ещё пару мест, где должен был быть единорог. Одно из них было как раз здесь, у холма. И вновь камень нашёл Бен. Когда именно он нашёл третий камень на поросшем густой травой полянке, я уже не удивлялась. Бен не захотел отдавать бутылочки с единорогами, и мне показалось это честным, хоть я и хотела бы, чтобы они были у меня. Я подавила в себе жадность.
Бенни по делам отлучился домой, а я собралась показать Бену картины в замке, ведь отец разрешил ему входить в дом. И всё же, когда отец заметил Бена, он разозлился. К счастью, всё обошлось – отец просто выгнал ученика ведьмы. Я пошла за Беном. У замка мы встретили мистера Рамиля, который рассказал любопытнейшую историю о том, как прямо на его глазах с картины пропал единорог. Я не помнила точно, что это за картина, но я была почти уверена, что единорог с картины сейчас либо у Бена, либо у меня в сумочке. Подошли Венсан, Робин и святой отец. Их тоже заинтересовала история доктора. Последними подошли отец и Миранда.
Оказалось, что человеком в маске, который видел нас в лесу, была моя мачеха. Более того, она узнала в Бенни Бенжамина Мерриуэзера. Я довольно натурально изобразила удивление, думая о том, откуда она знает в лицо Мерриуэзеров, если даже я их не знаю, а ведь я, в отличие от неё живу здесь не три месяца, а всю жизнь. Отец потребовал объяснений, и я сказала, что этого мальчика зовут Бенни и он говорил, что он из деревни. Никогда раньше я так не радовалась, что никто из взрослых меня не слушает, иначе бы они вспомнили, как я говорила, что Бенни – ученик Белой ведьмы. Мне возразили, что для крестьянина юноша одет слишком богато. Я пожала плечами – я ещё ни разу не видела крестьянина и даже не представляю, что значит богато, а что – бедно. Меня отчитывали, я возражала, ведь тема была для меня слишком важной: верность, дружба, любовь. Я боялась говорить и не могла молчать.
Я встала против отца, я спорила с ним, пожалуй, первый раз в жизни. Я взяла на себя грех – я солгала отцу, тоже в первый раз в жизни. Я понимала, что он видит мою ложь, и всё равно повторяла раз за разом – да, я приведу его, когда в следующий раз встречу его, да, я не ослушаюсь Вас, отец, да… Венсан в особо трудный момент приобнял меня, дав понять – я не одна, и снова отошёл. Это дало мне сил. Я едва выдержала разговор, и стоило ему завершиться, убежала к себе в комнату, не в силах идти достойно и степенно. В комнате я повалилась на кровать, тупо уставившись в стену. Казалось, что небо только рухнуло, придавив меня. Вина жгла меня. Решения было правильным, но отчаянным. Хотелось плакать, но слёзы высохли уже давно, очень давно. Де Нуары не плачут.
Вскоре меня пришёл проведать Венсан. У меня не было сил отвечать на его вопросы, не было сил даже перевести на него взгляд.
Тогда он обнял меня: положил руку мне на плечо, на спину, чуть накрыл своим телом. Странная, но приятная дрожь пробежала по телу, словно тысячи маленьких иголочек впились в тело, заставляя сладко и тревожно напрячься. Я не понимала этого ощущения, но оно вернуло меня к реальности. Венсан утешал меня, больше ничего не спрашивая. И я ответила:
- Я в первый раз солгала отцу. Я не выдам Бенни.
- Я знаю.
И мир перестал кружится и штормить. Хоть на сердце и оставалась болезненная тяжесть, оно успокоилось.
Я приложила силы, улыбнулась и села:
- Хочешь, я покажу тебе что-то прекрасное?
- Да.
И тогда я достала из сумочки бутылочку с маленьким единорогом. Венсан увидел его первым после Бенов, с которыми я его и искала. На лице мужчины я увидела восхищение и радость. Мне становилось легче, когда он так улыбался, на сердце теплело.
Того, что случилось дальше, я не ожидала. Отец вызвал меня и Венсана к себе в комнату и показал ещё одну картину с единорогом, которую я раньше не видела. И попросил меня его найти. Место было знакомым. Не раздумывая, я согласилась. Мне хотелось хоть как-то искупить вину перед отцом. На месте я раскидала листья и даже местами подковырнула подозрительные кочки земли, обыскав каждый сантиметр, но так ничего и не нашла. Даже Корбен, которого я случайно встретила, не смог найти того, чего не заметила я.
Возвращаясь в замок, я встретилась с отцом и Венсаном. Мне пришлось признать свою неудачу. Они не успели отойти далеко, как я почувствовала непреодолимую сонливость…
Я даже не успела осмотреть место, где оказалась, когда меня охватила слабость, появилось головокружение, и скрутила резкая боль в животе. Я рухнула на пол. Бенни суетился вокруг, спрашивая, что я знаю о ядах. Я слышала об одном, что убивает, если его принять дважды, но о противоядии я ничего не знала. Боль усилилась, почти лишая меня возможности говорить. У Бенни оказалось два бокала: в одном – яд, в другом – противоядие. Он наугад выбрал один из них.
- Ты мне доверяешь?
Я собралась с силами:
- Ради тебя я солгала отцу…
Не знаю, понял ли он, что я только что выразила предельную степень доверия… Бенни поднёс к моим губам бокал, и я отпила несколько глотков. Свет померк…
Я рванулась вперёд, словно из омута, и резко села, с трудом переводя дыхание, хватаясь за горло и живот. Я не понимала, на каком я свете. Прямо напротив меня сидел отец, я лежала на кровати в его комнате. Он справился о моём здоровье, что было для меня неожиданно. Мне чудилось, что я вижу в нём тревогу о себе, заботу, а он видел в моих глазах удивление… Я прислушалась к себе – никаких признаков яда я не ощущала, поэтому я сказала, что я в порядке. Отец спросил, что случилось. Я описала ему свой сон, выкинув из рассказа любое упоминание о Бенни. Кажется, тревога в отце несколько улеглась. От его взгляда, от мягких интонациях в его голосе у меня болезненно замирало сердце. Таким отца я ещё не видела.
…И тем большим ударом стала для меня новость, что именно отец выбирает того, чья жизнь будет отдана за новое рождение. Мама… Почему?! Отец, почему?!..
На обеде в честь совершеннолетия близнецов дядя Габриэл признался в своих грехах и рассказал о льве и единорогах. Так мы узнали, что всего пленённых единорогов было шестеро. Трое у нас с Беном, двоих дядя отдал отцу, и ещё один – исчез куда-то. Я надеялась, что его забрал Бен – он говорил, что нашёл обрыв, на котором стоял один из единорогов, но потом оказалось, что это не так.
Арабелла с Патриком просили отдать единорога Белой ведьме. Не то, чтобы я считала её злой, но я не знала, что она хочет делать с единорогом. Может ей тоже нужен рог. Или кровь. Или она собирает коллекцию, как дядя. Отдавать единорога вслепую я не собиралась. К тому же мы с близнецами всегда держались особняком по отношению друг к другу. Я не доверяла им. А после случая с Оракулом, я стала относится к ним ещё и с подозрением и опаской. Мне не нравились их суетливость, недобро блестящие глаза, явная паранойя. И мне совсем не нравилось, что они пытаются взять спасение долины в свои руки – они даже со своими бедами справиться не могли. В разговорах же, в которых чаще брала инициативу Арабелла, она была слишком эмоциональна для меня, слишком напирала, а порой даже становилась истерична. Меня это раздражало. Впрочем, она меня в принципе раздражала, как невеста Венсана... И тем не менее, я согласилась поговорить с Белой Ведьмой.
От неё я узнала, что если у единорога забрать рог – он умрёт. Я так надеялась, что рог спасёт взрослых от гибели после снятия проклятья, но смерть единорога… Одного из тех чудес, которых я не видела, но вера в которые поддерживала во мне жизнь… Я не знала, что думать.
В процессе разговора раздались шуршащие звуки из-за двери и послышался мяв мантикоры. Колдунья достала какой-то предмет, собираясь защищаться. Предмет оказалась рогом. Так я узнала, что единороги были ко мне много ближе, чем я могла мечтать. Я глядела на Белую ведьму восторженными и влюблёнными глазами. Бутылочку я отдала без вопросов.
Так получалось, что я тянулась к Венсану, я хотела помогать ему, быть рядом. Эти желания глубоко проросли в сердце. Но когда я видела его флиртующим с тетёй или говорящего с Арабеллой о любви на повышенных тонах, мне становилось больно. Я злилась на него, на этих женщин, на себя, я бежала от него. Поодаль от него я успокаивалась, и ко мне возвращалось желание видеть его. Я не понимала себя. Кто этот человек для меня? Почему меня тянет к нему? Отчего он так важен? Как он заставляет сладко замирать моё сердце и как вызывает во мне бессильную злость? Почему в ряде тёмных фигур в первую очередь я ищу его, стараясь встать ближе? Даже Бенни не вызывал во мне подобных чувств. С ним было весело, он был устремлён вперёд и давал силы мне, а рядом с Венсаном я чувствовала себя защищённой, мне было тепло даже на холодном ветру – он согревал мне сердце.
И когда я узнала, что мужчина собирается уехать этим вечером, я испытала ноющую тоску, заставившую меня в сердцах ударить в стену кулаком. Боль немного отвлекла меня.
Я не знаю, чем занимался Бенни всё это время, но он попался в лапы мантикоре. Сейчас его жизнь была уже вне опасности, и всё равно я не могла увидеть его – к Мерриуэзером мне дороги не было, а просить, чтобы он вышел из поместья ради моей прихоти – слишком жестоко, раны могли открыться. Я сильно беспокоилась за него, и всё же мой разум был полон и других мыслей: проклятье, грозящее гибелью всем нам, пленные единороги, потеря чувствительности, слуха, зрения у родных, кровожадная мантикора, ссоры Робина с отцом, пропажа Бена… Кроме прочего меня волновали и непонятные чувства к Венсану. Я догадывалась, как их назвать, но не осмеливалась признаться себе даже мысленно – да и что я могла об этом знать?
Всё свалилось в огромный грязный ком, я устала, мне было тяжело и страшно. Я знала, чего хочу, и скорый отъезд Венсана помог мне решиться. Я отозвала его для разговора, и он, ничего не спрашивая, пошёл за мной.
Сказать то, что я хотела, оказалось сложнее, чем я думала, я была смущена. Но если не сейчас, то, скорее всего, никогда. Я де Нуар, я не отступлю. Преодолев смущение и оборвав поток взволнованных и бесполезных слов, я прямо взглянула в глаза мужчине и попросила:
- Пожалуйста, обними меня.
Не удивляясь, не медля и не торопясь, он нежно заключил меня в объятья. Прижимаясь к нему, я жадно впитывала его близость, тепло, мелко дрожа всем телом. Постепенно напряжение ушло, и дрожь успокоилась. Я стояла, наслаждаясь теплом, покоем и защищенностью. Эти чувства накрывали меня с головой, обволакивали меня, заполняли меня как тёплая вода. Они были глубоки и безграничны.
Не разрывая объятий, мы сели на кровать. Венсан мягко спросил:
- Что случилось?
Я перечислила. Последние слова дались наиболее тяжело из-за вновь нахлынувшего смущения:
-… а ещё я испытываю к тебе какие-то странные чувства.
- Это доверие. Ты просто доверяешь мне.
Я не спорила и не соглашалась, просто прижималась к нему. Без сомнения, я доверяла ему. Но это чувство я прекрасно знала: я доверяла и Робину, и Бенни. А то, что я чувствовала к Венсану было мне незнакомо, оно было прекрасно, хоть и болезненно временами. Я сняла перчатки, чтобы ощутить его прикосновение не только через ткань, но и кожей.
И тут Венсан заговорил, тихо, но страстно и убеждённо. Он говорил, что я очень нравлюсь ему, что я красива, что он любит мои сказки, но есть причины, которые не позволят ему быть рядом со мной, что он принесёт мне гораздо больше боли, чем радости… Я не знала, о чём он говорит, а на вопрос он не ответил, лишь подтвердил моё предположение о том, что на нём действительно что-то вроде проклятья.
Я ни в чём не разубеждала его, я просто знала, что буду рядом, пока это возможно.
Понимая, что это мой последний шанс, я, с трудом преодолев смущение, попросила:
- Поцелуй меня.
Взгляд мужчины был печальным и понимающим. Венсан склонился ко мне. Мой первый поцелуй был нежным, осторожным и кратким. Я была искренне благодарна за него.
За эти минуты мужчина дал мне больше, чем я получила за годы и годы.
Меня тревожило, хоть это и не могло заглушить тихого счастья, то, что возможно я сейчас предаю Бенни, но я не могла относится к нему иначе, чем к лучшему другу. В наших с ним объятьях были радость встречи и отголосок связующих нас совместных приключений и секретов, но в них не было ничего от таинства, произошедшего сейчас между мной и Венсаном. Медленно, очень медленно я привыкала к мысли, что знаю теперь, что означает любовь. Любовь, от которой, как я теперь понимала, я буду мучаться, когда Венсан уедет, любовь, из-за которой я вряд ли когда-нибудь смогу его забыть. Я смирялась, но в сердце то и дело вспыхивал огонёк из желаний и упрямства, который лишь становился сильнее со временем. Ведь я понимала, что буду жалеть о том, что так просто отпустила его, не попытавшись справиться с посланным мне испытанием.
Сейчас же, когда наши объятья разомкнулись, я чуть печально, но искренне улыбнулась:
- Я прикрою тебе спину, друг мой.
Венсан кивнул, принимая. А я внезапно осознала, что у меня посветлело на душе, и даже дышать стало легче. Сковывающее напряжение, страх ушли, и даже усталость отступила.
Утешенная и обновлённая, я с новыми силами приступила к борьбе за будущее близких и всей долины. И, кажется, я поняла, что Робин имел ввиду, говоря про «уставшую и довольную». Интересно только, откуда он взял это выражение?..
Я думала, что теперь Венсан будет держать меня на расстоянии, но нет. Об был также близок ко мне, как и раньше, а может даже ближе. И, когда он, уставший, измученный своими непонятными приступами, которые не мог объяснить, попросил обнять его, я не колебалась. Чуть удивилась, да, но я была рада поделиться с ним тем теплом, которым он щедро напоил меня ранее. Мне нравилось быть так близко к нему.
Но, похоже, это была последняя моя удача. Дела и обстоятельства разлучали нас. Я запуталась в том, что должна делать и что происходит, и потому бесцельно бродила по замку и лесу, сначала пытаясь присоединиться к чужим поискам, но вскоре понимая, что моя помощь никому не нужна. Я чувствовала себя также одиноко, как до появления Венсана.
В моей прогулке мне составил компанию отец Мур. Я с горечью призналась ему, что по лесу я просто гуляю, поскольку опять чувствую себя ненужной. Мои шатания бесцельны. И с ожесточением добавила:
- Самое обидное, что это чистая правда.
Святой отец понимающе и сочувственно улыбался мне.
Порой я пересекалась с Венсаном, но он был неизменно занят. Часто я видела его в компании Кристиана, и тихо уходила, злясь на себя, что ревную к мужской дружбе и чужим тайнам, в которые моё воспитание и внутреннее чувство такта требовали не вмешиваться.
В какой-то момент, благодаря появлению Венсана, сплотившему семью или хотя бы её часть, мне даже начало казаться, что я могу общаться со старшим братом свободно, что его не раздражает моё присутствие, и что я, возможно, даже что-то значу для него, но иллюзии были развеяны. Когда я узнала, что Кристиан прозрел, мне хотелось радостно обнять его, поздравить, но холодный взгляд незнакомых глаз не дал даже приблизиться. Я хотела узнать, как он сумел излечиться, но он не захотел говорить. Похоже, что обретение зрения стало для него не радостью, а очередным испытанием. Подавленная холодом, сквозившим в его словах, я отступила, осознав, что не так уж много изменилось в нашей долине. Просто мне всё стало казаться лучше, чем есть.
Так мне казалось, что отец изменился к лучшему. Когда он проявил обо мне заботу во второй раз, я была больше обрадована, чем удивлена. В смятении чувств я выполнила его приказ беспрекословно – осталась дома, когда все пошли на охоту на мантикору.
Однако для меня оказалась шоком новость, что отец заключил договор с Хозяином Холма. Я не знаю, что он получил за эту сделку, но в обмен он отдавал Хозяину души де Нуаров. Это не укладывалось в голове, я не могла этого осознать. Я больше не знала, как относится к отцу. Неужели ужасы, что рассказывают о нём, правда? Кто же он такой на самом деле? Что я знаю о нём? Почему он никогда ничего не рассказывает? Я бы поверила его слову…
Не менее мучительной стала просьба отца убить единорога. Это было настолько против моей природы, что я отказалась раньше, чем поняла, что не могу этого сделать. То, что девственница может усыпить единорога – миф, а я даже стрелять не умею… Как я справлюсь с огромным зверем, против которого даже чёрный лев, хранитель рода, не каждый раз выходит победителем? Таким образом я потеряла шанс выполнить просьбу Каллисто – принести ей бутылочки с единорогами. Мне было страшно даже появляться ей на глаза… Но разве отец не отказался от идеи забрать рог у единорога? В чём правда? Как я могу верить миражу – отцовской заботе? Несмотря на то, что я желаю этого всем сердцем… Оберон де Нуар оставался собой.
Последний странный сон приснился мне около полуночи. Я ожидала его, поскольку Робин недавно уснул у меня на глазах. Более того – он исчез у нас из рук, когда мы с тётей относили его в замок.
Я очнулась в полукруге свечей. Единственное место, куда я могла шагнуть, не задев их – к незнакомому мужчине и зеркалу за его спиной. Рядом, но за кругом огня некто в плаще, закрывающем лицо, надёжно удерживал Бенни.
Мужчина заговорил:
- Я Рольв. Мне нужна твоя помощь. Только ты можешь мне помочь.
- Ты хочешь спасти долину?
- Да. Ты готова на всё ради этого?
Я ответила с удивившей меня саму твёрдостью:
- Да.
- Возьми этот меч и разбей зеркало.
Я взялась за рукоять. Зеркало было старым и мутным, свет от свечей – неверным. Я видела в зеркале лишь своё отражение. Что ж, если я – жертва, что спасёт долину, я готова. Я занесла меч.
- Элли, нет!!!
Моя рука застыла на миг, но я тут же завершила удар. Зеркало звякнуло, и я потеряла сознание.
И я, и Бенни пришли в сознание на спорном холме. Рядом стояла смешанная толпа из де Нуаров, Мэрриуэзеров и совсем посторонних людей, среди которых я узнавала, например, Хосе Абрантеса, которого я стерегла в то время, когда у меня пропал слух. Бедняга. Мне никто не мог помешать рассказывать ему всё, что придёт в голову, и даже читать стихи, будто мошеннику было мало похода к мантикоре и пыток… Толпа собиралась идти в очередной поход на мантикору.
Я почти сразу увидела тётю Катарину. С Робином тоже всё оказалось в порядке. Подошёл Венсан. Между ним и Бенни произошла короткая и яростная перепалка, камнем преткновения которой стал вопрос: кто именно должен от меня отойти. Я оказалась зажата меж двух огней, намеренно не давая им сойтись. Недоразумение вышло страшным, и в то же время неожиданно приятным лично для меня. Выбирая меж двух мужчин, я невольно пыталась защитить Бенни – у парня даже не было оружия, он был беззащитен, а Венсан мог спокойно пустить противнику пулю в лоб, если я уйду с линии огня. С счастью, они быстро разобрались и успокоились.
Мы, четверо сновидцев: Я, Бенни, Робин и Рианна встретились неподалеку от земель Мерриуэзеров. В разговоре выяснилось, что Рианна в зеркале видела меня, а Бенни видел в моём зеркале Рианну. Как, как я могла нас перепутать?!.. У Мерриуэзеров нашли меч, с надписью на клинке: Единство. Благородство. Милосердие. Значит, всё это было испытаниями, и если я ударила по Рианне, значит, я не прошла третьего испытания. Если… если из-за моей глупости погибнет долина, то любая кара покажется мне малой.
Наша компания разделилась. Мы с Робином отправились в Львиный, остальные – к Белой ведьме. Я не могла успокоится. Если бы я прислушалась к Бенни!.. Проклятая гордыня, я думала, что он пытается защитить меня, а не предостеречь от ошибки более ужасной. Какая же я дура!
Робин успокаивал меня, как мог, но это не помогало. В конце-концов он заявил, что Рольв - злодей и обманщик. Это подлило масла в огонь – значит, я, кроме всего прочего, помогла врагу погубить долину. Не в силах сидеть на месте я побежала к домику Белой ведьмы – попросить прощения хотя бы у Бенни, что я не слушала его. Он не обвинял меня.
Наша компания вновь воссоединилась на нашем с Робином и Венсаном этаже Львиного замке. Венсан привёл туда же Хелену, жену Дэмиана. Эта женщина, продавшая душу, могла вызывать мёртвых. Она собиралась призвать Рольва, чтобы мы могла задать интересующие нас вопросы, а я могла признаться в своих заблуждениях.
В комнате набралось три де Нуара – я, Робин и Венсан, три Мерриуэзера – Хелена, Бенжамин и Джонатан, и ещё три сторонних человека – Корбен, Эдуард, брат Рианны, и она сама, если, конечно, Рианну, потомка Виолетты, можно было назвать посторонней. Стоило кому-то постучать в дверь, как все прятались кто куда: Лайны – на подоконник, оба Бена – под кровать, Джонатан – в шкаф. Вскоре они натренировались так, что пятеро посторонних растворялись в бедно обставленной комнате за считанные секунды. Наблюдая за летающей кроватью, под которой прятались Бенни и Бен, я отчётливо поняла, что Бенжамин – замечательный друг, но замуж я выйду за кого-нибудь другого. Если вообще выйду – моё сердце было уже занято, выбрав из всех вариантов самый невозможный, хотя я так и не знала – почему он невозможен.
В преддверии вызова Рольва меня трясло. Я не могла не думать о своей ошибке. Если она окажется роковой… Видя моё состояние, Венсан положил ладонь мне на плечо. Лёгкого прикосновения и взгляда хватило, чтобы отчаяние немного отступило. Он без труда, непринуждённо сделал то, чего не смогли самые близкие мне люди.
Рольв пришёл. Он сообщил нам, что нужно сделать для спасения долины – собрать ожерелье. Я призналась ему в своей ошибке, в том, что в зеркале я увидела себя… Он спокойно сказал, что знает. По его словам выходило, что мы провалили одно испытание из трёх. Сердце сжалось. Моя вина… Рольв добавил: второе. Оказывается, мальчики должны были отпить из бокала прежде чем поить нас с Рианной – так бы они проявили своё благородство. Рольв также сказал, что всё можно исправить. Мы, четверо, можем спасти долину.
Закончив разговор с духами, мы принялись за поиски. Они и весь этот безумный длинный день настолько утомили меня, что если бы не долг, я упала бы, и крепко уснула без всякого волшебства. Даже в лесу я задрёмывала, стоило лишь остановиться, или, более того, присесть на корточки.
Потому я даже не смогла эмоционально отреагировать на просьбу тёти к Венсану спасти её детей от проклятья Оракула. Венсан повышал голос, утверждая, что это скорее всего убьёт его. Я не понимала этого – если гибель Оракула разрушают проклятья, значит, ему ничего не грозит – чтобы Оракул не наложил на него, это закончится со смертью Оракула. И всё же я верила, что у Венсана есть причины так говорить.
Убийство Оракуло прошло неудачно – не знаю, что пошло не так, но Оракул, вспыхнув и рассыпавшись, почти сразу появился в другом месте и коснулся Катарины. Она потеряла сознание. Рискуя попасть под проклятье, я подхватила тётю под руку и стала отступать назад. К несчастью, моё лицо закрыл её плащ и я не могла посмотреть, куда именно я отступаю. Земля встретила меня неожиданно. К счастью, Оракул уже исчез и я могла спокойно отойти от падения. Патрик с Арабеллой помогли мне подняться и донести тётю до врача.
Поиск жемчужин постепенно продвигался. Минут за двадцать до открытия холма были найдены обладатели четырёх из пяти жемчужин. Мы зацепились за циферблат в кладовке Львиного. У Мэрриуэзером решение этой головоломки открыло вход в потайную комнату. Может там мы найдём подсказку? Большую часть циферблата нашли тут же, в кладовке, и мы решили обыскать её заново, в поисках завалившегося кусочка. Робин, решив, что раз всё равно конец света, он вполне может считаться хозяином в Львином, хоть напоследок, и пригласил всех в кладовку. Эдвард и Бен ловко повскрывали все замки отмычками. Я невольно отметила, что в дом в мирное время их пускать точно нельзя. Несмотря на наши усилия, искомого в кладовке не оказалось. А снаружи уже слышались шаги…
Их было не меньше, чем нас, и их возглавлял отец. Оберон хотел прострелить дверь, но Венсан удержал его от этого шага, сказав, что в кладовке Робин. Робину не оставалось ничего, кроме как ответить на зов отца. Брат на ходу придумал байку, что он здесь с девушкой и они голые. Рианна поддержала ложь стонами, однако отец нам не поверил. В попытке вышибить дверь её разнесли на куски. Глазам собравшихся предстали я, Робин, два Бена и Рианна с братом. Я стояла позади всех и ситуация казалась мне смешной, несмотря на отцовский гнев. Возможно, у меня начиналось нервное расстройство.
Перебивая отца, Арабелла, яростная и безумная обвинила нас в том, что мы втихую завершили работу, которую они делали весь день, и что мы собирались забрать то, что нам не принадлежит. Я опешила. Мы все делали одно и то же – пытались спасти долину, так откуда же такие нападки?! С какой цепи она сорвалась? Они с Патриком сообщали нам всё? Да я вторую половину дня видела их лишь мельком, да и то, на меня либо не обращали внимания, либо чего-то требовали, либо обвиняли. Я была возмущена.
Обвинения отца были более разумны – какого дьявола мы привели Мерриуэзеров в кладовку?! И всё же, учитывая, что всё было обыскано до нас, я не понимала, в чём беда. И всё же отец всерьёз собирался убить Корбена и Эдварда, чтобы хоть как-то наказать виновных, остальных Венсан убедил его не трогать – мы были нужны для снятия проклятья.
Робин соображал лучше нас всех. До того, как началось смертоубийство, он вспомнил о крысах. Мысль оказалась необыкновенно дельная. Не прошло и нескольких минут, как последняя часть паззла была найдена. Потайная комната открылась, и в первые секунды поиска я нашла шкатулку-розу, в которой была последняя жемчужина. Её забрала, почти отобрала у меня Арабелла.
Все собрались у источника. Нашлось ожерелье, все бусины были в сборе, но Хозяина Холма древний артефакт не удовлетворил – в ожерелье не было силы, её растратили люди на мелочные желания. Только мы с Рианной, преемницы силы Виолетты, могли вернуть ему былое могущество, отдав свою магию. Мы переглянулись в недоумении. Магию? Это звучало так хорошо, что я не пожелала её отдавать. Время поджимало – на рассвете долина должна была обезлюдить. Да что стоила магия, о которой я даже не знала, по сравнению с жизнями близких?! Я первая положила руку на ожерелье и произнесла слова отречения. Ничего не произошло. Тогда мы с Рианной взяли друг друга за руки и накрыли ожерелье ладонями:
- Я, Рианна, отдаю свою магию в обмен нас снятия проклятья с долины Мунакр!
Я вторила её словам.
Жемчужины, до того красные и бессильные, побелели, наполняясь магией. Арабелла отдала ожерелье Хозяину Холма. Вдруг в ноздри ударили запахи старого замка. Взрослые стояли как ни в чём не бывало, однако все де Нуары поняли – проклятье снято.
А Хозяина Холма уже интересовало иное. Он обвинил Венсана во лжи, в том, что он зло, скрывающееся по чужой личиной. Венсана окружили близнецы и отец, отрезая ему пути к отступлению. Его облили водой истины, но ничего не произошло. Я протолкалась ближе, чтобы в случае опасности хотя бы сбить прицел отца, если тот надумает стрелять, а то и совершить что-то более безумное. Однако в доме де Нуаров Венсану верили больше, чем Хозяину Холма. Я с облегчением перевела дыхание.
Завтрашний день наступит для всех.
Уточняю - Бенни - это Бенжамин Мерриуэзер (так он назывался Элли (Эйприл) восемь лет знакомства), а Бен - Корбен Даллас, ученик Белой ведьмы.
@настроение: осилила...
-
-
01.10.2011 в 13:13-
-
01.10.2011 в 13:16-
-
03.10.2011 в 06:53С днём рождения, Лунная Принцесса)
-
-
03.10.2011 в 09:42Спасибо, сестрёнка! )))