Мунакр. Разговор

[Izamira]

Здесь приведён разговор Оберона де Нуар со своей дочерью Эйприл. В нём могут быть некоторые неточности (вину за которые я полностью беру на себя). Разговор описан от лица Эйприл, поэтому в нём есть некоторые её личные мысли и чувства.

Итак...

Сложно, почти невозможно описать произошедший разговор. Я шла на закланье, шла получить ответы, которыми никогда, как я думала, не смогу воспользоваться, шла узнать страшную правду, шла в надежде хоть немного заглянуть за въевшуюся в плоть и душу отца маску главы дома де Нуар. Я получила больше, чем смела рассчитывать…

Когда он сел напротив, у меня невольно вырвалось:
- Спасибо.
- За что? За то, что сел поодаль? Думаешь, тебе это поможет?
Я пробормотала, чувствуя, как сердце пытается пробить дыру в груди и сбежать:
- Нет…
- Ты хотела со мной поговорить?
- Да.

Ответ на первый вопрос принёс мне облегчение. Отец не продавал наших душ за собственную неуязвимость, на него легла большая часть нашего проклятья – выбор тех, кто будет отправлен на смерть. И да, это позволяло ему жить вечно.
Я получила ответ и на иной волнующий меня вопрос: почему за жизнь Робина была отдана жизнь матери.
- Она изменяла мне. Она изменяла мне с дворецким. Только чудом Робин оказался моим ребенком. Это была не месть обманутого мужчины женщине, это был мой долг – она ослабляла семью.
Мать, которая была для меня символом красоты, доброты и непорочности, изменяла отцу. Та, кто должна была поддерживать его, быть для него, а с ним – и для всего дома, опорой, предпочла лёгкий путь предательства, и поплатилась за это. Моё желание вызволить её из плена Хозяина Холма пошатнулось…
И тогда я решилась на следующий вопрос:
- Отец, что я значу для тебя?
Он насмешливо ответил вопросом на вопрос:
- Ты надеешься услышать признание в отцовской любви?
Я тоскливо пробормотала:
- Я мечтала об этом.
- Лучше подумай, почему ты до сих пор жива. Почему жив Кристиан, увечный слепой, почему жива Катарина, хоть её три сотни лет, почему жив Габриэл, хотя ему недолго осталось. Я ведь могу отдавать души даже маленьких детей.
- Мне всегда казалось, что я не нужна никому в этом доме. Я… не похожа на прочих де Нуаров. Так почему же…
- Тебе просто нужно время. Лет через десять ты станешь де Нуар. Тебе нужно повзрослеть, хотя бы немного. Сейчас ты ставишь дружбу с врагом выше чести рода. Де Нуаров отличает сила воли, то, что долг у них стоит выше чувств.
- И всё же… Отец, я не знала, кто такой Бенни. Мы просто болтали и играли, я ничего не рассказывала ему. Ты… ты не понимаешь, как это было ценно. Это было спасением.
- Ты и не могла ему ничего сказать – ты ничего не знаешь. И теперь ты знаешь, что он Мерриуэзер. Что ты о нём думаешь?
Я начала осторожно подбирать слова:
- Он… он совсем не похож на нас, я не понимаю его. И он больший ребенок, чем я была когда-либо. Я не понимаю, какую угрозу он может нести, он юн и невинен.
- Он – Мерриуэзер и он станет таким как они.
Сердце заныло. Я медленно произнесла:
- Дэмиан подлец, Хелена продала душу, Джонатан лгал нам прямо в глаза… Только о Рихарде я ничего не знаю…
Мне нечего было возразить отцу, ведь я чувствовала, как во мне с каждым днём всё ярче проявляется кровь де Нуаров. А он Мерриуэзер по крови и был воспитан Мерриуэзерами, он невольно впитал их суть, как я впитала суть своего рода – это почти незаметно в начале, но со временем начинает бросаться в глаза… К тому же, отец наблюдал за ними в течении столетий, а я увидела их в первый раз. Он лучше знает их.
- Мерриуэзеры собираются уехать.
- Нет, они хотят захватить долину. На переговорах Демиан торговался как на базаре. Сначала он хотел только перемирия и соглашался уехать из долины, но когда я пошёл на уступки он захотел больше. Он не остановится, пока не получит долину.
Неужели настанет миг, когда Бенни поднимет на нас оружие, и я подниму в ответ?.. Отец продолжал:
- Не мы, разбойники и убийцы де Нуары начали войну. Мерриуэзеры, пользуясь тем, что мы не можем добраться до них, собирали отряды и нападали на нас. Они загоняли нас как диких зверей, и мы стали дикими зверьми. Они сделали нас такими. На наших глазах они убивали наших детей. Понимаешь? Мерриуэзеры были сильны и многочисленны, и только стальная воля и железная рука помогли нам спастись. С тех пор любой раскол, что ослабляет семью, недопустим. Я стал тем, кто объединил де Нуаров. У меня не было выбора: я был вынужден стать тем главой дома де Нуар, которого все бояться и ненавидят. И не жалею об этом, ничуть.
- Я не ненавижу тебя отец и никогда не ненавидела. Отец, если бы ты рассказал нам то, что рассказал мне сейчас… Если бы чуточку больше нам доверял!.. – слова были произнесены с горячим и болезненным чувством.
- А что вам мешало спросить?
Я опустила глаза:
- Страх.
- Да, страх. И это хорошо. Страх – это единственное, что позволяет мне держать де Нуаров в узде. Было время, когда я проявлял отцовские любовь и доверие… Закончилось это тем, что мой старший сын, мой наследник, устроил на меня заговор. Он не выступил в открытую, он ударил в спину. Тогда многие умерли и родилось много хороших детей… И вы, мои дети, тоже создавали заговоры за моей спиной. Думаешь, я не знаю, как вы собирались у Белой ведьмы? Как мои племянники и Кристиан увлечённо обсуждали, что именно я, страшный Оберон стою на пути объединения с этими тварями Мерриуэзерами и снятия проклятья? Думаешь я не знаю, как ты с Робином мило общалась с нашими заклятыми врагами? Как все вы предавали семью? И знаешь, от кого я это узнал – от Дэмиана Мерриуэзера!
Каждое слово – хуже удара хлыста, хуже раны от ножа. Хочется заткнуть уши, но я здесь для иной цели – выслушать, понять. К тому же отец прав – мы все предали его. Вина мучительно сдавливает сердце, тёплый воздух комнаты становится ледяным, вынуждая обхватывать плечи в бессильной попытке согреться.
- Я… я готова принять любое наказание, что ты назначишь.
- Я подумаю, - спустя короткую паузу, отец язвительно спросил: - Неужели ты думаешь, что я отведу тебя в пыточную и на этом всё закончится? Нет, твоим наказанием станет осознание того, что ты натворила.
Он прав. Отправь он меня сейчас в пыточную, я вздохнула бы с облегчением. Вина вгрызается больнее кнута и глубже ножа… и грызёт дольше, гораздо дольше. Что я могу сделать, чтобы искупить её?
- Отец, я так виновата пред тобой.
- Что ещё ты натворила?
- Я нарушала правила этого дома, я не слушалась твоих приказов, я… сняла проклятье.
Отец усмехнулся:
- Тем, что искала жемчужины?
- Тем, что вернула им магию.
- Вы всего лишь собрали побрякушку. Прокляты мы были за иное… Кто знает, ушло ли проклятье полностью.
- Я сделала это для того, чтобы Хозяин Холма не забирал души родных. Это мучительно думать, что он может забрать в рабство тётю, дядю, моих братьев и сестёр…
- Всегда найдётся тот, кого не жалко. Никчёмные, безвольные люди, негодные ни на что иное, кроме как стать жертвой.
- Я слаба…
- Ты станешь сильнее.
У меня появилась мысль:
- Отец, я могу узнать, способны ли мы приходить на территорию Мерриуэзеров. Я приглашена на свадьбу Рианны и Бенни.
- Ты – что?
- Приглашена на их свадьбу подружкой невесты, - произнеся это, я поняла, как нелепо и дико звучит эта фраза.
Отец жёстко припечатал:
- Если ты пойдёшь туда, можешь не возвращаться.
Я заметалась:
- Но я же смогу узнать что-то полезное!
- Ты слышала меня. Не думай, что поверю тебе, будто ты готова выступить против них, после того, как ты их передо мной защищала.
- Но ведь Рианна нашей крови. Она потомок Виолетты.
- Она Мерриуэзер.
- Она Лэйн. И в ней течёт кровь де Нуаров.
- Откуда ты это взяла?
- Она точная копия Виолетты на портрете.
- Когда же ты перестанешь верить в сказки? Это лишь уловки Хозяина Холма, ты ещё скажи, что крысы разговаривают.
- Они разговаривают. Я сама слышала. Спроси у дяди Габриэла, он говорил с ними.
Отец взъярился:
- Молчать! Я не потерплю подобных разговоров! Это всё сказки.
- Что сказки? Единороги – сказки? Львы, лепреконы, тролли, драконы?
- Нет, это не сказки. Сказки то, что какая-то девчонка – новое воплощение Виолетты. Это всё шутки Хозяина Холма, придавшего ей похожие черты лица. Ты ещё скажи, что Джонатан Мерриуэзер – де Нуар.
- Нет, - меня даже передёрнуло от этой мысли, - но в нём возродился Квентин.
- Потому что он на него похож?
- Да. И ему сняться сны из жизни Квентина.
- Что доказывают сны? Ты не представляешь, какие видения может насылать Хозяин Холма. Каждую ночь, засыпая, я чувствую сильный, пропитывающий всё вокруг запах крови. Такой тяжёлый, железистый… Я смотрю на свои руки и вижу, что они все в крови… В снах я говорю страшные вещи. Я говорю – вот мой старший сын, Кристиан, слепец, урод, позор семьи, возьми его. Возьми её, мою милую дочь, до сих пор верящую в сказки, имея ввиду тебя, - слова отца так тяжелы, что я склоняюсь под их гнётом, моё дыхание становится всё чаще, но я не могу ни надышаться, ни успокоится, силы покидают меня, в глазах темнеет, а по щекам текут слёзы… - Я говорю – возьми его, моего замечательного младшего сына, при всех называющего меня монстром и бессмертным ублюдком… И запах крови… он везде… - отец делает паузу, и я пытаюсь приподняться, цепляясь за ручку дивана, но он вновь начинает говорить, и я вновь сгибаюсь под незримой, невыносимой тяжестью. – А иногда мне снятся иные запахи. Листвы, дождя, свежескошенной травы… Было время, когда я любил выехать в долину и вдохнуть полной грудью ветер, наполненный густыми запахами. Мне снятся запахи цветов и нагретой земли… Никто из вас не знает, что это. Что значит – потерять их…
Тишина. Отец то ли задумывается, то ли даёт мне время оправиться. Я с трудом выпрямляюсь. Я беру бокал всей пятернёй, я сжимаю его так, что кажется, будто стекло сейчас лопнет у меня под пальцами. Дрожащей рукой я подношу бокал ко рту и делаю несколько больших глотков, и ставлю сосуд на стол, с трудом расцепляя пальцы.
- Выпей ещё.
Да, он опять прав. Залпом я осушаю бокал. Ставя его на стол, я так напряжена, что боюсь не рассчитать силы.
Тишина…
Оправившись достаточно, чтобы продолжить разговор, я начинаю первой. В моём голосе читаются сожаление и вина:
- Отец, я… я лишила тебя бессмертия.
- Верно. Будь я Дэмианом Мерриуэзером, я скорчил бы унылое аристократическое лицо и сказал бы, как мне надоело жить. Но я – не он. Я хочу жить, и моя жизнь меня устраивает.
- Отец, если ты о чём-то попросишь или что-то прикажешь, я сделаю это без колебаний. Тот единорог… Девственницы не могут усыпить их, но если ты научишь меня стрелять…
- Я подыщу кого-нибудь другого для этой задачи. Кого-нибудь ненужного. Я узнал, что на убившего единорога падает тяжкое проклятье… - он прочитал немой вопрос в моих глазах, - Нет, это будешь не ты.
Значит, я нужна отцу? Похоже, это самое большое проявление чувств, которое он может себе позволить. Этот сильный человек с железной волей… Отец… Мне хочется обнять его.
- Я не представляю нашу семью без тебя.
- Я тоже. Знаешь, я ненавижу этот лес, всю эту кровь. Но если бы я не стал тем, кто я есть, де Нуары исчезли бы. Я был вынужден стать таким, главой дома де Нуар.
Я хочу быть на твоей стороне, отец. Я хочу стать той, на кого ты сможешь положиться. Но как предательнице завоевать доверие? Я надеюсь, моей жизни на это хватит…
- Отец, научи меня.
- Чему?
- Тому, что знаешь, тому, как быть де Нуаром.
- На это потребуется время.
- Я не собираюсь когда-либо покидать долину.
Отец одобрительно кивнул:
- Хорошо. Надеюсь, ты что-то поняла из этого разговора, иначе зачем я трачу на него своё время?
- Да, отец, - внезапно я сказала то, о чём только думала, - Отец, могу ли я сделать ещё одну вещь, которая тебе, возможно, не понравится?
- Смотря что ты хочешь сделать.
Все моё существо было направлено на одно желание, и это позволило мне смело взглянуть в глаза отцу:
- Обнять тебя.
- Что ж, попробуй.
Не медля и не колеблясь, я приблизилась к отцу. Он открыл для меня объятья, и я прижалась к нему, осуществляя давнюю заветную мечту. Он крепко прижал меня к себе. Я чувствовала, я знала, что теперь моя душа, моя верность полностью принадлежат ему.
Когда объятие прервалось, я сказала то, что давно хотела. Голос, после неуверенности, страха, боли, страстного накала и надежд, прозвучал удивительно спокойно и уверенно:
- Отец, ты можешь не верить мне, но я люблю тебя.
Он чуть улыбнулся:
- Ну почему же я не должен верить?
Я вернулась на диван, он же встал.
- Пожалуй, и мне есть над чем подумать…
С этими словами отец покинул комнату, я же осела без сил. Я не подведу тебя, отец.

@настроение:

@темы: РИ, отчёты, сладкое безумие, друзья

Comments

[Андрэ]

у меня такое ощущение, что вы в состоянии сами придумать себе вторую игру и сыграть ее без участия мастеров вообще -)

[Izamira]

Андрэ, к сожалению, есть моменты, где требуется мастерский произвол - игроки сами не договорятся. Мы пробовали и только начинали непримиримо спорить, как настоящие де Нуары и Мерриуэзеры

[Андрэ]

спорные моменты решаютсч монеткой

[Lance]

Андрэ,

у меня такое ощущение, что вы в состоянии сами придумать себе вторую игру и сыграть ее без участия мастеров вообще -)

поясни, пожалуйста.

[Андрэ]

Ланс, это был комплимент. благодаря вам самим, сюжет развивается и живет уже собственной жизнь. это красиво.

[Izamira]

Андрэ, не тогда, когда нужно получить что-то большее, чем ответ "да" или "нет" и не тогда, когда ответ будет лежать даже не посередине, а наособицу - в другой стороне, выше, глубже. =)